Тысяча изменений, десять тысяч превращений

Би Цзин очень любил свой дом. Бывало, идёт откуда-нибудь, смотрит, на дороге подкова лежит. Би Цзин её, конечно, домой несёт. В другой раз смотрит — вещь какая экстравагантная на базаре продаётся, он вещь эту не упустит, даже если денег нет. Всё равно всех соседей обегает, изведётся, утомится до икоты, но вещь всё равно купит, а потом хвастается всем. Не открыто, конечно, а так, с достоинством. Придёт к нему гость, а Би Цзин так и говорит:
— Вот, э-э-э, недавно вещицу нужную прикупил. Недурно, не правда ли?
А неуязвимый мастер Цзи Ши, напротив, был человек, по мнению Би Цзина, расточительный. Появятся у неуязвимого мастера Цзи Ши деньги, так он их сразу и растратит попусту. Или вина купит и даосизму предаётся неделю целую. Би Цзин поэтому, когда о расточительности неуязвимого мастера Цзи Ши говорил, он щурился презрительно: что, мол, этот неуязвимый мастер Цзи Ши для своего дома сделал. Люди вон всё в дом несут, а он непонятно куда. Правда, Би Цзин неуязвимому мастеру Цзи Ши в лицо так не говорил, потому как опасался мастеров осуждать, опыт, так сказать, сказывался.
Впрочем, зря он опасался, потому что неуязвимый мастер Цзи Ши действительно ничего в дом не нёс. Потому как в прочность своего дома не верил, в отличие от Би Цзина. Да и вообще, неуязвимый мастер Цзи Ши считал все дома своими домами. Ну, не такие дома, конечно, где Би Цзин жил или друзья его. А такие, где мастер Ли Цзы жил, да и разные другие мастера. Мало, что ли, мастеров в Поднебесной?
Неуязвимый мастер Цзи Ши порой говорил Би Цзину, когда встречал его на горной дороге:
— Знаешь ли ты, Би Цзин, что такое тысяча изменений и десять тысяч превращений?
Ну Би Цзин, понятно, не знал. А если и знал, то скрывал почему-то. Возможно, даже из умысла. Словом, Би Цзин говорил всегда:
— Нет, не знаю.
А неуязвимый мастер Цзи Ши дотошный был, он говорил:
— А почему не знаешь? Я вот знаю, а ты не знаешь, следовательно, ты, Би Цзин, заветы старых мастеров не уважаешь. И это уже в десятый раз.
Словом, надаёт Би Цзину тумаков, а потом ещё руку в карман запустит, достанет древний трактат и заставляет Би Цзина по иероглифам читать. Би Цзин читает и аж от восторга визжит. А, может, и от тумаков. Только всё бесполезно: Би Цзин мудрые изречения древних так и не смог запомнить.