Притча о злости: Сокол Чингисхана

Однажды утром Чингисхан со своей свитой отправился на охоту. Его спутники вооружились луками и стрелами, а сам он держал на руке любимого сокола. С ним не мог сравнится никакой стрелок, потому что птица высматривала жертву с неба, куда человек не способен подняться.
И все же, несмотря на азарт, овладевший охотниками, никто из них так ничего и не добыл. Разочарованный Чингисхан возвращался в свой лагерь, и, чтобы не вымещать дурное настроение на своих товарищах, он удалился от свиты и поехал один.
Он слишком задержался в лесу и изнемогал от усталости и жажды. Из-за засухи, случившейся в том году, речки пересохли, и нигде нельзя было найти ни глотка воды, но вдруг – о чудо! – он заметил тоненькую струйку воды, стекающую со скалы. Тотчас же он снял с руки сокола, достал небольшую серебряную чашу, всегда находившуюся при нем, подставил ее под струйку и долго ждал, пока она наполнится до краев. Но когда он уже подносил чашу к губам, сокол взмахнул крыльями и выбил ее, отбросив далеко в сторону.
Чингисхан пришел в ярость. Но все же он очень любил этого сокола и к тому же понимал, что птицу тоже, наверное, мучает жажда. Он поднял чашу, вытер ее и снова подставил под струйку. Не успела она наполнится и наполовину, как сокол опять выбил ее из рук.
Чингисхан обожал птицу, но он никак не мог допустить столь непочтительного отношения к себе. Он извлек меч, а другой рукой поднял чашу и подставил ее под струйку, одним глазом следя за водой, а другим – за соколом. Когда воды набралось достаточно, чтобы утолить жажду, сокол снова взмахнул крыльями, задев ими чашу, но на этот раз он мечом убил птицу.
И тут струйка иссякла. Полный решимости во что бы то ни стало добраться до источника, он стал взбираться на скалу. Он обнаружил его на удивление быстро, но в нем, прямо в воде, лежала мертвая змея – самая ядовитая из все обитающих в тех местах змей. Если бы он выпил воды, не быть бы ему в живых.
Чингисхан вернулся в лагерь с мертвым сколом в руках и приказал изготовить его изваяние из чистого золота, выгравировав но одном крыле:
“Даже когда твой друг совершает поступки, которые тебе не по душе, он остается твоим другом”
На другом же крыле он распорядился написать:
“То, что делается в ярости, не ведет к добру”