Вероломный друг

Жили в Дели два купца — Мотичанд и Рамдас. Крепкая дружба была между ними. Однажды Мотичанд беседовал со своей женой, как вдруг она перебила его и стала просить:
— Дорогой супруг! Мы уже стареем, деньги у нас, слава Богу, водятся, а что нам это богатство? Ни одной пайсы не потратили мы на богоугодные дела. Прошу вас, свозите меня на богомолье в святые места. Эта заслуга вам потом зачтётся.
Поразмыслил Мотичанд и дал своё согласие:
— Ладно, милая, поедем. Только прежде надо мне уладить свои дела. На это уйдёт не меньше месяца, а ты пока готовься в дорогу.
Расплатился Мотичанд с долгами, получил деньги со своих должников и пошёл к другу Рамдасу.
— Друг мой! Захотелось нам съездить к святым местам, а дом и хозяйство оставить, кроме тебя, не на кого. Если ты возьмёшь это бремя на себя, то и нас выручишь и тебе доброе дело зачтётся.
— На то ведь и друзья, чтоб из беды выручать. Для меня это сущий пустяк. Завтра я приду к вам и сделаю опись всего имущества в доме, а когда приедете назад, по описи сдам вам все вещи.
Так он и сделал. Оставил с лёгким сердцем Мотичанд на друга свой дом, а сам с женой уехал на богомолье.
Целых четыре года ездили они по святым местам. А когда возвратились, застали свой дом в запустении. Замков нет, по комнатам ветер гуляет, там, где стояли вещи, большие мышиные норы виднеются. Полный разор. Мотичанд подумал: «Может, Рамдас забрал мои пожитки и перевёз куда-то?»
Пошёл он к другу, спрашивает про здоровье, про житьё-бытьё, а тот повздыхал только и молчит. Но стоило попросить Мотичанду отдать его добро, как сразу же Рамдас переменился, насупился, нахмурился и говорит в ответ:
— Да у тебя совсем стыда нету! Какое такое твоё добро ты требуешь? Я про твоё добро знать не знаю и ведать не ведаю.
Содрогнулась душа у Мотичанда от такого вероломства друга. Но, как известно, правда и огня не боится. Он напомнил Рамдасу:
— Я ведь тебе оставил всё своё хозяйство, дом, вещи, поэтому с тебя и требую. Верни моё добро, а насмешки да шутки в этом деле не к месту. Тут вся моя жизнь решается.
— Да ты никак спятил! — закричал Рамдас. — Опомнись, что ты! Никакого твоего добра, ни одной соломинки, я и в глаза не видал. Уходи-ка отсюда подобру-поздорову, для тебя же лучше будет. А не то вытолкаю взашей. Мы не в бирюльки играем, и я с тобой не шучу.
Обидно и горько стало Мотичанду от таких слов. Задумался он, а потом решил усовестить друга.
— Послушай, Рамдас! Всем сердцем верил я тебе и потому поручил всё своё имущество, а ты, мой самый близкий друг, решил меня обмануть. Вот как ты платишь мне за доверие! Ты всегда славился добрым сердцем, откуда же взялось в тебе такое зломыслие? Зря берёшь грех на душу! Не отдашь чужое добро теперь — на том свете, на божьем суде, будешь расплачиваться. Есть ещё время, подумай хорошенько и верни моё имущество по-хорошему. Кто совесть теряет — всегда кается.
Взбесили Рамдаса эти слова, и начал он поносить Мотичанда. Понял тот, что от перебранки толку не будет, и ушёл. Ведь опись его имущества осталась у Рамдаса, теперь и в суд не пойдёшь — как доказать свою правоту?
Отправился Мотичанд за советом к Бирбалу, с которым был он давно знаком. Рассказал ему про свою беду всё от начала до конца и спросил, как вернуть добро.
— Иди-ка ты сейчас домой да отдохни, а через несколько дней придёшь, и я подскажу тебе, что делать, — обнадёжил его Бирбал.
Повеселел Мотичанд и пошёл домой.
На четвёртый день послал Бирбал слугу за Рамдасом. Как говорится, «на воре шапка горит». У Рамдаса сердце ёкнуло: «С чего это я Бирбалу вдруг понадобился? Не Мотичанд ли нажаловался? Но у него нет ни моей расписки, ни свидетелей, как он докажет, что отдал мне своё добро?» — так думал Рамдас, а тревога сжимала ему сердце.
Бирбал встретил его приветливо и повёл беседу так, словно и не знал про его дела с Мотичандом. Поговорили о том, о сём, а потом Бирбал сказал:
— Рамдас, дорогой! Мы ведь с тобой старые друзья. Нынче как раз подоспел случай выказать тебе мою дружбу на деле. По приказу падишаха скоро откроется ещё один суд. Я хлопочу, чтобы тебя туда судьёй назначили. Обдумай всё и дай мне ответ.
От такой новости у Рамдаса даже сердце захолонуло: экое счастье привалило — стать судьёй! Честь-то какая! Только бы, упаси Бог, ничего не помешало!
— Господин вазир! — сказал он радостно. — Ваша воля — закон, готов служить душой и телом. Вот увидите, будете всегда мной довольны.
— Так я и думал, потому и позвал тебя. Как случай представится, буду просить за тебя падишаха.
Поклонился Рамдас и вышел, от счастья ног под собой не чуя. Всё в памяти слова Бирбала перебирал. То надежда в душе засияет, то отчаяние свет застит.
На другой день Бирбал сказал Мотичанду:
— Теперь иди снова к Рамдасу и требуй своё имущество. Если он откажет, пригрози подать мне жалобу. Посмотришь, каким голосом он теперь запоёт.
Повеселел Мотичанд от слов Бирбала. Назавтра чуть свет поднялся и пошёл к Рамдасу. Опять стал он своё имущество требовать, а Рамдас, уже решившись на бесчестье, так и стоит на своём — наотрез отказывается, да ещё кричит сердито:
— Ты что это повадился сюда ходить и приставать ко мне? Убирайся да помалкивай, если добра себе желаешь.
— Раз ты, Рамдас, позабыл нашу старую дружбу, решился на подлость, придётся мне теперь пойти к Бирбалу и подать на тебя жалобу.
Услышал Рамдас имя Бирбала и перепугался. Стал он в уме прикидывать: «Бирбал меня в судьи прочит, а Мотичанд придёт к нему и нажалуется, какая же тогда вера мне будет? Отдам-ка я лучше вещи: он утихомирится, и Бирбал ничего не узнает. Что стоят вещи перед той выгодой, какую получает судья?»
Обдумал Рамдас это дело хорошенько и говорит Мотичанду:
— Эх, друг, зря ты так убиваешься. Я ведь только пошутил, хотел испытать, на что ты ради нашей дружбы способен. Забирай сейчас же своё добро. Если бы ты сегодня не пришёл, то я и сам приказал бы слугам отнести всё к тебе домой.
И отдал Мотичанду его имущество.
Вечером встретился Мотичанд с Бирбалом и стал его благодарить от всей души.
А Рамдас остался ни с чем. Про судейскую должность, конечно, и говорить нечего. Бирбал приказал, чтобы он ему и на глаза не показывался.
Настигло Рамдаса возмездие за дела его: он разорился и пошёл с сумой, чтобы прокормить своих детей.