Шудра, практикующий аскезу

Однажды к воротам дворца Рамы пришёл пожилой брахман. На руках он держал тело своего сына. Обезумев от горя, брахман причитал:
— Сын мой! Дитя моё! Какой ужасный грех совершил я в прошлой жизни, чтобы заслужить смерть единственного сына? Ему не было и четырнадцати лет. Теперь его мать и я умрём от горя. В чём я виноват? Я ни разу не солгал и не причинил зла ни человеку, ни животному. Никогда ещё в царстве Рамы дети не умирали прежде своих родителей. Поэтому в смерти моего сына виноват Рама. Подобное происходит, когда царь пренебрегает своими обязанностями. О Рама, верни мне моего сына, иначе мы с женой покончим с собой у твоих ворот, и ты станешь повинен в убийстве брахмана. О царь, ты — потомок великого Икшваку. Неужели ты сможешь жить спокойно и счастливо, преследуемый мыслями о совершённом злодеянии?
Рама спешно созвал советников: Маркандею, Маудгалью, Кашьяпу, Катьяяну, Джабали, Гаутаму и Нараду. Удобно усадив мудрецов и выразив им почтение, Рамачандра рассказал о недовольстве пожилого брахмана.
Желая успокоить царя, Нарада молвил:
— О Рама, я поведаю тебе о причине смерти ребёнка. После этого поступай, как сочтёшь нужным. В Сатья-югу люди были духовно продвинуты и, совершая аскезы, обретали освобождение из материального рабства. В Золотой век все руководствовались принципами мудрости, и никто не умирал безвременно. Затем, с приходом Трета-юги, в обществе образовались четыре сословия. Кшатрии отличались такой же добродетельностью, что и брахманы, поэтому им тоже позволялось совершать аскезы. В Двапара-югу безбожие увеличится, появятся всевозможные отклонения, в результате чего вайшьи также получат право совершать аскезы. Однако шудрам это будет категорически запрещено. Позднее, в Кали-югу, совершать аскезы станут и шудры. В Железный век практически не будет квалифицированных брахманов, кшатриев и вайшьев. О Рама, шудра, практикующий аскезу в Трета-югу, совершает тяжкий грех. Так случилось, что в твоём царстве живёт один шудра, который совершает суровые аскезы. Он и есть причина смерти ребёнка. О царь, безбожие — злейший враг государства. Правитель, не наказывающий грешников, обрекает себя на адские страдания. Ты должен немедленно найти виновника и восстановить религиозные принципы. Тогда сын брахмана вернётся к жизни.
Довольный советом, Рама приказал Лакшману:
— Иди к воротам и скажи брахману, чтобы он поместил тело своего сына в чан с маслом.
После этого Рама мысленно призвал колесницу Пушпака. Поручив Айодхью заботам Лакшмана и Бхараты, он отправился на поиски преступника. Облетев западные территории, Рама направился на север, к Гималаям. Не найдя там никаких признаков безбожия, он стал осматривать восточные провинции и, в конце концов, оказался на юге. Там, рядом с высокой горой, возле большого озера, он заметил висящего вниз головой отшельника, который совершал суровую аскезу.
— Какой аскетизм, какая решимость! — воскликнул Рама. — Кто ты и к какому сословию принадлежишь? Я — Рама, сын Дашаратхи. Зачем ты совершаешь столь суровую аскезу? Быть может, ты хочешь вознестись в райское царство? Или ты преследуешь иную цель? Скажи, ты — брахман, доблестный кшатрий, вайшья или шудра?
— О достославный царь, — отвечал висящий вниз головой аскет, — меня зовут Шамбука. Я был рождён в семье шудры, но несмотря на это я совершаю аскезы, чтобы в следующей жизни родиться на планетах полубогов.
Не успел Шамбука произнести эти слова, как Рама обнажил свой меч и отсёк ему голову.
— Браво! Браво! — раздались возгласы с неба.
Полубоги стали осыпать Раму цветами. Довольные небожители предстали перед Рамачандрой и молвили:
— О Господь, ты оказал нам большую услугу. Благодаря тебе, этот шудра не сможет вознестись в райское царство, поправ религиозные принципы.
Почтительно сложив ладони, Рама отвечал тысячеокому Индре:
— О царь небес, если ты, действительно, доволен мной, пожалуйста, верни к жизни сына брахмана. Мальчик умер по моей вине, и я дал слово, что он оживёт. О лучший из полубогов, прошу тебя, исполни моё обещание.
— Дорогой Господь, — отвечал довольный Индра, — мальчик уже ожил. Он вернулся к жизни, как только голова шудры коснулась земли.