Лев из Вавилона

Когда рав Кагана собрался переселиться из Вавилона в Палестину, сказал ему учитель его Рав (рав Аба):
— Когда ты поступишь в школу р. Иоханана, ты в продолжение семи лет при занятиях его с учениками не вступай с ним ни в какие учёные споры.
Явившись в школу, рав Кагана застал там Реш-Лакиша повторяющим с учениками лекцию р. Иоханана. Не зная ещё Реш-Лакиша в лицо, он стал спрашивать:
— Скажите, кто здесь Реш-Лакиш?
Спрашивают ученики:
— А для чего тебе нужен Реш-Лакиш?
— Хочу сделать некоторые замечания по поводу одной лекции р. Иоханана. Такие-то положения в этой лекции подлежат таким-то возражениям, а другие требуют такой-то и такой-то аргументации.
Сообщили об этом Реш-Лакишу.
И говорит Реш-Лакиш р. Иоханану:
— Из Вавилона лев прибыл сюда, и к завтрашней лекции тебе следует подготовиться особенно основательно.
Назавтра, когда слушатели собрались на лекцию р. Иоханана, отвели рав Кагане место в первом ряду учеников, поближе к лектору. Объяснил р. Иоханан одну галаху и ждёт, что скажет рав Кагана. Но рав Кагана молчит. Объяснил вторую галаху — рав Кагана всё молчит. Перевели его из первого ряда во второй, затем — в третий, пока он наконец не оказался в последнем ряду, в седьмом.
Говорит р. Иоханан Реш-Лакишу:
— Лев-то твой лисицей оказался.
Этого уже рав Кагана стерпеть не мог.
— Это понижение, — сказал он себе, — по всем семи рядам, до самого последнего, которому меня подвергли здесь, вполне равносильно семи годам молчания, возложенного на меня моим учителем Равом.
С этой мыслью он встаёт и заявляет:
— Прошу р. Иоханана потрудиться повторить свою лекцию. Повторил р. Иоханан объяснения свои к первой галахе, и рав Кагана тут же опроверг все его доводы. Объяснил р. Иоханан следующую галаху — рав Кагана опять начал блестяще оспаривать его суждения. И так далее, пока рав Кагану постепенно вновь не перевели в первый ряд слушателей. Все присутствующие обыкновенно помещались сидя на полу, р. Иоханану же клались для сидения семь подушек одна на другую. По мере того как рав Кагана возражал ему, р. Иоханан после каждого удачного возражения вынимал одну подушку и отбрасывал её в сторону, пока наконец не остался сидеть на полу наравне со всеми своими учениками.