Орлица и Жук

За кроликом следя в полёте зорко,
Охотилась Орлица. На пути
Ему Жука попалась норка.
Плохой приют — но где другой найти?
И что же? Вопреки священнейшему праву,
Свершить над кроликом расправу
Готовилась Орлица. Вдруг
Заговорил, вступаясь, Жук:
«Царица птиц! Презрев мои моленья,
Ты взять вольна его, безжалостно сгубя;
Но пощади меня от оскорбленья,
Даруй бедняге избавленье,
О жизни молит он тебя,
Иль пусть и я за ним погибну следом:
Он другом был мне и соседом».
Юпитера Орлица, ни одним
Не отвечая словом,
В жестокосердии суровом
Жука крылом своим
Стряхнула прочь, глуха к его воззванью,
И, оглушив, принудила к молчанью,
А кролика похитила. Тогда,
В отсутствие её, орлиного гнезда
Успел достигнуть Жук, задумав месть такую:
Он самую её надежду дорогую —
Все яйца нежные разбил.
Гнев и отчаянье Орлицы
Не ведали себе границы;
А в довершенье зла враг неизвестен был,
И жалобы её лишь ветер разносил.
Так целый год жила она бездетной,
Весною же гнездо свила на высоте.
Увы! Была предосторожность тщетной,
И Жук, в места пробравшись те,
Ей мстя за кролика, все яйца уничтожил.
Вторичный траур потревожил
Надолго эхо гор. Во избежанье бед,
Та, кем несом был прежде Ганимед,
К царю богов с мольбой явилась неуклонно,
И яйца принесла Юпитеру на лоно:
Воистину тот будет смел,
Кто б унести оттуда их посмел!
Но враг прибёг к иным расчётам,
Запачкав плащ Юпитера помётом;
И тот, стряхнув его, смахнул и яйца прочь.
Но тут пришлось Юпитеру невмочь
От ярости разгневанной Орлицы.
Она грозила: с этих пор
Бежать навеки из столицы,
Покинув службу царскую и двор.
Юпитер промолчал, но учинил разбор.
Перед судом явился Жук, и смело
Он изложил, как было дело.
Вина Орлицы ей доказана была.
Но примирить врагов явилось невозможным,
И царь богов решеньем осторожным
Постановил, во избежанье зла:
Чтоб яйца свои всегда несли Орлицы
Весною раннею, пока лучом денницы
Не согреваемы, как сонные сурки,
Спят зимним сном своим Жуки.