Карман

Однажды объявил Юпитер всемогущий:
— Пускай всё то, что дышит и живёт,
К подножью моему предстанет в свой черёд.
И, если чем-либо в природе, им присущей,
Хотя один доволен не вполне,
Пусть безбоязненно о том заявит мне:
Помочь беде согласен я заране.
По праву слово Обезьяне
Предоставляю я. Взгляни
На остальных зверей, наружность их сравни
С твоею собственной. Довольна ль ты собою?
— А почему же нет?
Я не обижена судьбою! —
Она промолвила в ответ.
— И, кажется, ничем других не хуже.
А вот в Медведе всё настолько неуклюже,
Что братцу моему дала бы я совет,
Чтоб он не дозволял писать с себя портрет!
Тут выступил Медведь — но от него напрасно
ждали жалоб;
Найдя, что сам сложён прекрасно он,
Глумился он над тем, как безобразен Слон:
— Вот уши уменьшить кому не помешало б,
Прибавив кое-что к хвосту!
Не лучше в свой черёд отнёсся Слон к Киту:
На вкус его тот слишком был громаден.
А Муравей, в сужденьях беспощаден,
Нашёл, что Клещ чрезмерно мал,
(Себя же самого гигантом он считал).
Так, выслушав всех нелицеприятно,
Довольный, отослал Юпитер их обратно.
Но люди более всего
Явились тут в суждениях нелепы,
Себе прощая всё, другим же — ничего…
Мы к собственным порокам слепы,
А для грехов чужих имеем рысий взгляд.
Всех на один и тот же лад
Нас Мастер вылепил: свои изъяны
Подалее от глаз
Мы прячем, в задние карманы,
Грехи же ближнего мы носим напоказ.